ПРИЛОЖЕНИЕ К «ДАМАССКОЙ ПРОПОВЕДИ»

В приложении к «Дамасской проповеди» на арабском, с помощью одного очень тонкого примера показано, какой несокрушимый духовный героизм исходит от веры. В связи с нашей темой мы изложим его суть.

В начале Свободы, во время поездки Султана Решада в Румелию, я присоединился к его свите от имени восточных вилайетов. В поезде между мной и двумя преподавателями завязалась беседа. У меня спросили, какой патриотизм сильнее: религиозный или национальный, и какой из них более необходим?

Я ответил: «Для нас, мусульман, религия и нация едины. Между ними есть лишь условная, внешняя, размытая граница. Скорее, религия — это жизнь и дух нации. Если рассматривать их по отдельности, то религиозный патриотизм охватывает как простой народ, так и элиту. Национальный же патриотизм ограничивается только одним из ста, то есть тем, кто ради нации жертвует своей личной выгодой. В таком случае, общественной основой должен быть патриотизм религиозный, а национальный патриотизм должен быть его слугой, силой и крепостью. Особенно если учесть то, что мы, восточные люди, не такие, как западные: у нас сердцами правит религиозное чувство. Тот факт, что, по извечному предопределению Всевышнего, большинство пророков было ниспослано на Востоке, указывает на то, что Восток пробуждается только религиозным чувством, только оно направляет его к прогрессу. Твёрдое тому доказательство — Век Счастья и табии́ны».

О мои товарищи по уроку в этом поезде — странствующем медресе, — спрашивающие о том, какому патриотизму — национальному или религиозному — нужно придать большее значение, а также вся интеллигенция, движущаяся сейчас вместе с нами в сторону будущего на поезде времени! Вам я тоже скажу: религиозный патриотизм и исламская нация полностью слились среди турок и арабов, придя в состояние, когда их уже невозможно отделить. Исламский патриотизм является светлой, очень сильной и прочной цепью, нисходящей с небесного престола. Это своего рода крепкая вервь, которая не оборвётся; некая неприступная, святая крепость.

После этих слов эти просвещённые преподаватели спросили:

— Каковы доказательства этого? Для такого громкого утверждения нужны весомые аргументы и крепкие доводы.

Вдруг наш поезд выехал из тоннеля, и мы выглянули в окно. Там, прямо возле рельсов, стоял маленький ребёнок, которому на вид не было и шести лет. Этим двум преподавателям я сказал:

— Вот этот ребёнок языком своего состояния даёт полный ответ на наш вопрос. Пусть вместо меня учителем нашего странствующего медресе будет это невинное дитя.

Итак, язык его состояния излагает следующую истину: «Взгляните! В ту минуту, когда этот даббатульарз («зверь земли») с ужасной агрессией, грохотом и рёвом выскакивает из пещеры-тоннеля, этот ребёнок стоит всего лишь в метре от его пути. Хотя это «чудище», угрожая и угнетая своим натиском, ревёт «Горе тому, кто попадётся мне!», это дитя стоит на его дороге. С совершенной независимостью, необычайной смелостью и героизмом, он ни в грош не ставит его угрозы, пренебрегая ими и героически говоря: «Эй, поезд! Своим грохотом, подобным небесному грому, ты меня не испугаешь!»

Языком своей стойкости и крепости он словно говорит: «Эй, поезд! Ты подчинён определенному порядку. Твои узда и поводья находятся в руках того, кто тебя ведёт. Напасть на меня ты не волен. Ты не властен надо мной. Давай, иди своей дорогой, проходи свой путь с позволения своего командира».

Итак, о мои попутчики, а также мои братья, занятые наукой, спустя пятьдесят лет! Представьте, что на месте этого ребёнка, переместившись во времени, стоял бы персидский Рустам или древнегреческий Геракл со своим удивительным героизмом. Поскольку в их время поездов не было, то, безусловно, у них не будет убеждения в том, что поезд движется согласно некоему порядку. Когда вдруг из пещеры этого тоннеля выскочит состав с пылающим в голове огнём, с грохочущим подобно грому дыханием и с молниями электричества в глазах, то перед его неожиданным грозным натиском, быстро движущимся в сторону Рустама и Геракла, эти два героя так перепугаются, что при всей своей необычайной смелости убегут за тысячу метров. Посмотрите, как перед угрозой этого «чудища земли» исчезнет их независимость и отвага! Они не найдут другого выхода, кроме бегства. Ведь не имея представления об управляющем поезда и о его порядке, они не считают его просто послушным средством передвижения. Скорее, они представляют его неким ужасным хищным львом размером с вагон, за которым бегут ещё двадцать таких же львов.

О мои братья и мои товарищи, слушающие мои слова через пятьдесят лет! Этому ребёнку, которому нет ещё и шести лет, дают большую, чем у тех героев, свободу и смелость, и намного большие, чем у них, чувства спокойствия и безопасности имеющиеся в его сердце и являющиеся неким семенем истины уверенность, убеждение и вера в то, что «этот поезд подчинён дисциплине, что его поводья находятся в руках его управляющего, что он движется согласно некоему порядку и не́кто ведёт его по своей воле». А тем же, что сильно испугало этих двух героев и сковало их души сомнением, является их незнание управляющего поездом и неверие в порядок его движения, то есть их невежество.

Итак, героизм этого невинного ребенка исходит от его веры и знания. Подобно этому, героизм мусульманских народов исходит от веры и убеждений, поселившихся в их сердцах. И именно благодаря этому героизму несколько мусульманских народов (турки и близкие к ним народы) на протяжении тысячи лет противостояли стократно превосходившим их государствам и народам, сумев пронести знамя Ислама и духовных совершенств через Азию, Африку и половину Европы. Говоря: «Если умру, я — шахид, а если убью, я — гази!» — они смеясь встречали смерть. Вместе с тем, на сменяющие друг друга враждебные события, от микробов и вплоть до комет, занявшие недружественное положение по отношению к широким способностям человека, они отвечают героизмом веры, не боясь угроз этих страшных «поездов». Все мусульманские народы, во главе с турками и арабами, благодаря вере в божественное предопределение избежали страха и ужаса, извлекли для себя урок и мудрость и обрели мирское счастье, подобно тому невинному ребенку проявив чрезвычайный героизм. Всё это показывает: абсолютным правителем будущего как в Ином мире, так и в этом, будет Ислам.

В этих двух примерах причиной поразительного страха, опасений и мук тех двух удивительных героев, стало отсутствие у них убеждения, невежество и заблуждение. И подобно этому, в «Рисале-и Нур» сотнями аргументов доказана истина, один-два примера которой показаны в предисловии этой книги. Суть её в том, что неверие и заблуждение показывают заблудшему человеку Вселенную в образе тысяч групп и цепочек страшных врагов: начиная от Солнечной системы и до микробов чахотки в груди, тысячи разновидностей врагов, под влиянием слепой силы, беспутной случайности и глухой природы атакуют бедного человека. Неверие и заблуждение, противопоставляя его содержательной сути, всесторонним способностям, бесконечным нуждам и бесчисленным желаниям непрестанные страхи, страдания, беспокойства и ужас, является неким адским плодом заккума, и уже в этом мире погружает своего обладателя в своеобразный ад… Даже тысячи наук и человеческих прогрессов вне веры и религии, не принесут, как и героизм Рустама и Геракла, пользы ни на грош, всего лишь временно, посредством распутства и опьянения, притупляя чувства, дабы он не ощущал этих мучительных страхов.

Итак, подобно тому как в Ином мире вера и неверие приносят такие плоды и результаты, как Рай и Ад, так же и в этой жизни вера обеспечивает некий духовный рай и превращает смерть в повестку об освобождении [от прижизненных обязанностей]; неверие же уже в этом мире является духовным адом, разрушает истинное человеческое счастье и переводит сущность смерти в подобие вечной казни. Поскольку это твёрдо, основываясь на чувственных ощущениях и объективной действительности, доказано сотнями доводов «Рисале-и Нур», то здесь мы сократим.

Если желаете увидеть этот пример в реальности, то поднимите голову и взгляните на Вселенную: сколько подобных поезду дирижаблей, автомобилей, самолётов, морских и сухопутных кораблей с порядком и мудростью создаются Извечным Могуществом на суше, в воздухе и воде, взгляните на звёзды и космические тела, на цепочки событий и на взаимосвязанные происшествия. И подобно тому, как всё это существует в явном мире и в материальной Вселенной, так же и в духовном мире и в области нематериального существуют их подобия, ещё более удивительные, сотворённые Извечным Могуществом, истинность которых подтвердит носитель разума и большинство которых может увидеть обладатель зрения.

Итак, все эти материальные и духовные цепочки Вселенной нападают на неверующего заблудшего, угрожают ему, пугают и разрушают его духовную силу. Верующего же они не только не пугают и не устрашают, а, наоборот, несут ему радость, счастье, уверенность, надежду и силу. Ведь верующий взглядом веры видит, что эти бесконечные цепочки, материальные и духовные «поезда» и странствующие вселенные приводит в действие Мудрый Творец, направляющий их с совершенным порядком и в кругу мудрости к исполнению обязанностей и задач. Они не откланяются от своих обязанностей даже на частицу и не мешают друг другу. И, показав, что они удостоены совершенного искусства и проявлений красоты, вера даёт ему полную духовную силу и проявляет некий образец вечного счастья уже в этом мире.

Итак, ничто — ни одна наука, никакой человеческий прогресс, — ни в состоянии ничего противопоставить этим ужасным духовным мукам и страхам заблудших, исходящим от их неверия, не могут утешить их и даровать духовную силу. От их отваги не остаётся и следа, однако беспечность временно одурманивает их.

Обладатель же имана, с точки зрения своей веры, не то что не пугается и не теряет духовную силу, но, подобно невинному ребенку из примера, смотрит на мир с необычайной духовной силой, стойкостью и заложенной в вере истиной. Он созерцает предусмотрительные действия и мудрое правление Мудрого Творца и спасается от опасений и страхов. Говоря и осознавая, что без воли и дозволения Мудрого Творца эти странствующие вселенные не могут даже сдвинуться с места, не способны причинить вреда, он с абсолютной безопасностью, согласно своей степени, удостаивается счастья уже в мирской жизни.

У тех же, у кого в сердце нет этого зерна истины, заложенного верой и истинной религией, и нет точки опоры, очевидно, будут уничтожены смелость и духовная сила, подобно исчезновению храбрости и героизма Рустама и Геракла из приведённого примера, а совесть их испортится. В итоге он станет заложником событий Вселенной. Он словно превратится в трусливого попрошайку перед каждой вещью. Поскольку этот секрет истины веры и это ужасное мирское несчастье заблуждения доказаны в «Рисале-и Нур» сотнями твёрдых доводов, то здесь мы сократим эту весьма длинную истину.

Интересно, насколько же будет невыгодным и бесполезным для человечества, если современное общество, которое как никогда раньше нуждается в духовной силе, в утешении и стойкости, оставит истины веры, обеспечивающие в это время духовной силой, утешением и счастьем и являющиеся точкой опоры, и вместо того, чтобы получить пользу от исламской нации (уммы), станет, под лозунгом европеизации, опираться на заблуждение, распутство и лживую политику, которые абсолютно разрушают духовную силу, лишают утешения и ломают стойкость! И, вне сомнений, вскоре пробудившееся человечество (в первую очередь, мусульмане) почувствует это, и если у людей ещё останется время в этом мире, они ухватятся за истины Корана.

***

Подобно вышеприведенному примеру, в прошлые времена (в начале Cвободы), некоторые религиозные депутаты сказали Прежнему Саиду:

— Политику ты во всех отношениях используешь во имя и во благо религии и Шариата и принимаешь только ту свободу, которая соответствует Шариату. И конституционный строй одобряешь только в соответствующем Шариату виде. Значит, свобода и конституционность без Шариата невозможны. Поэтому во время событий тридцать первого марта тебя причислили к скандировавшим: «Требуем Шариат!»

Прежний Саид на это ответил:

— Да, счастье исламской нации возможно исключительно с истинами Ислама. Её общественная жизнь мусульман и мирское счастье возможны лишь с исламским Шариатом. Иначе справедливость исчезнет, безопасность перевернётся с ног на голову, а аморальность и дурные нравы одержат верх. Заправлять всем станут лжецы и подхалимы. Для доказательства этой истины, в качестве одного маленького примера из тысяч подтверждений, представлю вашему вниманию нижеследующий рассказ.

Однажды некий человек гостил у бедуинов в пустыне, у одного праведного человека. Он обратил внимание на то, что они не следят за сохранностью своего имущества. Хозяин дома даже деньги оставил на видном месте. Между гостем и хозяином произошёд следующий диалог:

— Разве вы не боитесь воровства, оставляя без присмотра свои ценности?!

— У нас не воруют.

— Мы свои деньги держим в кассах и под замком, но даже это порой не уберегает их от кражи.

— Мы, по велению Всевышнего и согласно шариатскому правосудию, отрубаем вору кисть руки.

— В таком случае у вас должно быть много одноруких?

— Мне пятьдесят лет, и за всю свою жизнь я лишь однажды видел, как отрубили руку.

Гость в изумлении сказал:

— В нашей стране за воровство мы ежедневно бросаем в тюрьму по пятьдесят человек, однако это не обладает и сотой долей воздействия вашего правосудия.

Хозяин дома ответил:

— Вы беспечно отказались от великой истины и мощной, удивительной мудрости. По этой причине вы теряете суть правосудия. Вместо принесения обществу пользы, правосудием нередко прикрывают несправедливые, корыстные, пристрастные интересы и амбиции, что нарушает воздействие законов. Суть же этой истины в том, что когда у нас некий вор протягивает руку к чужому добру, он вспоминает об исполнении шариатского предписания, на ум ему приходит повеление, снизошедшее с Божественного престола. Словно слыша ухом сердца и ощущая чувством веры пришедший от Извечной Речи Всевышнего аят:  

 اَلسَّارِقُ وَ السَّارِقَةُ فَاقْطَعُوا اَيْدِيَهُمَا

«Вору и воровке отсекайте руки…» (Коран, 5:38)

повелевающий отсекать руку вора, его убеждение и вера приходят в волнение и приводят в движение его высокие чувства. Возникает некое духовное состояние, когда склонность к воровству подвергается атаке со стороны души и из потаённых глубин совести. Эта склонность, исходящая от нафса и страсти, разбивается на части и отступает, и так, шаг за шагом,  она напрочь искореняется. Ведь не только опасение и рассуждение, а, скорее, все такие духовные силы человека, как разум, сердце и совесть, одновременно атакуют это чувство, это пристрастие. Одновременно с воспоминанием о предписании Шариата, против этого чувства, словно стража, выходят совесть и небесное предостережение,  подавляя его.

Итак, вера ставит в сердце и в голове человека некую постоянную стражу, и когда от чувств и на́фса исходят дурные наклонности, она говорит им «Запрещено!» и прогоняет их.

Да, действия человека порождаются наклонностями сердца и чувств, наклонности — ощущениями и потребностями души, а душа, в свою очередь, приводится в движение светом веры. Если это добро, то совершает его, если же зло, то старается себя удержать. В таком случае слепые чувства не смогут одолеть человеком и направить его по ложному пути.

Вывод. Когда наказание исполняется во имя Божественного повеления и Господней справедливости, воздействию подвергаются и душа, и разум, и совесть, и тонкие чувства, содержащиеся в человеческой сути. Все они становятся сопричастными. Поэтому одно наказание за пятьдесят лет приносит нам больше пользы, чем ваши многочисленные ежедневные аресты. Ваши наказания под вывеской справедливости воздействуют только на страхи. Ведь когда кто-либо из вас вознамерится украсть, у него возникает страх наказания, предусмотренного для блага государства и общества. Или же люди, если узнают, то будут смотреть на него с презрением. Если это обнаружится, то власти могут его арестовать. Такие мысли рождаются в его сознании. Это отчасти затрагивает лишь его чувство страха. Однако сильное влечение, идущее от нафса и страсти — особенно, если оно усилено нуждой, — одерживает над ним верх. В таком случае ваше наказание не в силах заставить его отказаться от этого зла. И поскольку ваши наказания не исходят от Божественного повеления, они не являются правосудием. Это подобно тому, как совершение намаза без омовения и кыблы делает его  недействительным. Значит, истинное правосудие и действенное наказание — это то, что вершится во имя повеления Аллаха. Иначе воздействие уменьшится в сто раз.

Итак, сравните с этим частным примером воровства другие абсолютные и всеобъемлющие Божественные законы, дабы стало понятно, что счастье человечества в этом мире возможно лишь при условии правосудия, которое, в свою очередь, возможно лишь при условии следования кораническому методу.

(Суть рассказа закончилась.)

***

Сердцем я ощутил, что если человечество в скором времени не образумится и не откроет суды, действующие во имя Божественного правосудия и в кругу исламских истин, то на его головы обрушится не один физический и духовный конец света, и оно будет повержено анархистами и яджудж-маджуджами.

Итак, этот рассказ Прежний Саид поведал некоторым религиозным депутатам того времени. А сорок пять лет назад он был записан в виде приложения к тогда уже дважды изданной на арабском «Дамасской Проповеди».

Ныне, поскольку этот рассказ и предыдущий пример служат уроком больше для этого времени, чем для того, то мы для сведения и в качестве назидания приводим его истинно религиозным депутатам.

(Примечание: Поскольку мы не знали арабского, то обратились к нашему устазу, чтобы он в течение нескольких дней провёл нам урок по книге «Дамасская Проповедь», изданной на арабском. Он изложил нам этот урок в течение нескольких дней, и мы его записали. Во время урока устаз прибегал к повторению некоторых прелложений для лучшего их закрепления. Поскольку находящиеся в конце пример и рассказ мы нашли подробно изложенными, то в первую очередь представляем их вниманию университетского сообщества и религиозных депутатов. Причина этого такова: когда Устаз начинал урок, он говорил: «В вас я вижу тех преподавателей из поезда, а в истинно верующих депутатах я вижу тех депутатов, которые сорок пять лет назад задавали мне вопрос касательно Шариата». Если понадобится, то издадим его. Мы хотели получить от Устаза урок исламской политики в исламском мире, однако поскольку тридцать пять лет назад он отказался от политики, то перевод этой «Дамасской Проповеди» Прежнего Саида, касающейся исламской политики, является уроком от имени Прежнего Саида.)

Саид Нурси