Одно моё маленькое, но важное заявление в адрес Совета Министров и Председателя Парламента.

Несмотря на то, что я уже тридцать лет, как отошёл от политической жизни, но по этому особому случаю хочу изложить вам один вопрос, касающийся страны, народа и общественной безопасности. Итак:

Исходя из множества признаков к нам пришло твёрдое убеждение в том, что на меня, на этот Эмирдагский район и, как следствие, на эту страну совершается некое покушение в пользу анархии. А именно, раздувая из мухи слона и показывая огромными, как гора, случаи, не стоящие даже выеденного яйца, в этой, очень нуждающейся в спокойствии стране меня сделали поводом для абсолютно незаконного и произвольного, ведущегося по иностранному плану в пользу анархии, нападения на нас, то есть, на учеников “Рисале-и Нур”, старающихся спасти наших бедных граждан от вечной казни и сомнений относительно Иного мира. С весьма неприкрытой злобой, словно бросая искру в порох, воспользовавшись подозрениями, меня сделали предлогом для покушения на эту страну и её безопасность. А именно:

Несмотря на то, что три суда досконально изучив все мои написанные за двадцать лет книги и письма, вынесли мне и моим книгам оправдательный приговор и, хотя я уже три года, как оставил писательскую деятельность и пишу от силы одно письмо в неделю и не принимаю к себе никого, кроме трёх-четырёх учеников портного, по-очереди добровольно помогающих мне в необходимых делах, и при том, что мне была дана свобода и я не поехал на родину, всё же, чтобы неслыханным, официальным образом привести меня в гнев и подстроить некий инцидент, с намерением нанести вероломное оскорбление, незаконно и злонамеренно моя дверь была взломана и в моём жилище проведён обыск, в результате которого, словно некие вредные листовки, были изъяты: мой Коран и плакаты на арабском. А вместе с тем, когда на важном заседании зачитывались мои абсолютно правдивые показания, один большой чиновник юстиции, официально и повелительно сказал здешним служащим: “Вы должны были с двумя жандармами прилюдно вытащить Саида, насильно одеть на него шляпу и так привести его для показаний. И задержите всех, кто с ним общается”. Это же не оставляет никаких сомнений в том, что стараясь довести меня до гнева, преследуется умысел подрыва общественной безопасности.

Да вознесётся бесконечная хвала Всевышнему, Он даровал мне такое духовное состояние, с которым ради покоя бедных людей этой страны и ради отвода от них бед, я мог бы пожертвовать даже тысячами своих достоинств; а потому я решил терпеливо переносить все совершаемые и замышляемые ими вероломства и оскорбления. Ради безопасности этого народа, особенно ради мирского покоя и счастья в Ином мире невинных детей и почтенных стариков, а также бедных больных и неимущих, я готов отдать тысячу своих жизней и тысячу своих достоинств…

Итак, одним из признаков того, что из крылышка мухи делают гору, является следующее: ради такого, как я, живущего на чужбине, больного, старого, слабого и одинокого человека, за десять дней пять раз приехали из Афьёна Губернатор и Начальник Службы Безопасности, а также два раза приехал Главный Прокурор Афьёна. И два дня подряд в местах моих прогулок за мной следили пять самолётов. И для того, чтобы следить за мной, к местным тайным полицейским, шпионящим за мной, были прикомандированы ещё пять человек. И всем почтам было дано распоряжение изымать касающиеся меня письма. Всё это говорит о том, что они опасаются инцидента, в десять раз большего, нежели инцидент с Шейхом Саидом и “Менемен”! Из мухи сделали слона и приняли такие меры! Помня о моей прежней жизни, подумали, что вероломство приведёт меня в ярость. Но, наоборот, они обманулись. Мы всеми силами стараемся установить против анархии некую “Стену Корана”, подобную стене Зулькарнайна. Те, кто нам препятствуют, готовят почву для анархии, а скорее для коммунизма.

Да, если бы я как раньше, для сохранения достоинства знаний не выносил совершенно никаких оскорблений, и если бы моя истинная обязанность не была обращена только к Иному миру и к спасению мусульман от вечной казни, но подобно тем, кто мне мешает, касалась бы только этого мира и грязной политики, то эти элементы, старающиеся посеять анархию, послужили бы причиной инцидента, подобного десяти инцидентам “Менемен” и “Шейха Саида”.

И при том, что три суда и полиция множества вилайетов, в которых я побывал за двадцать лет, ни разу не выразили никаких законных претензий к моей одежде и, исходя из моих уважительных причин и одиночества, даже не намекнули мне на необходимость сменить её, сейчас такие произвольные, незаконные и насильные попытки заставить меня принародно надеть шляпу могли привести к большим волнениям со стороны сотен тысяч людей, на протяжении сорока лет братски связанных убеждённой верой.

Вообще, исходя из многих признаков, у нас появилось твёрдое убеждение в том, что эти незаконные действия, в которые замешаны иностранные интересы, и которые должны задеть моё самолюбие, будто направленные на то, чтобы разрушить народные симпатии ко мне, делаются для вышеупомянутой цели. Однако, да вознесётся бесконечная хвала Всевышнему, когда я нахожусь в дверях могилы, не имею никаких связей, устал от этого мира, бегу от почёта и народных симпатий и нахожусь в состоянии, когда у меня не осталось никаких склонностей к такой показухе как слава, почести и бахвальство, их незаконные вероломства против меня уже утратили всякую значимость. Препоручаю их Аллаху. Думая о том, что эти люди, которые из-за бессмысленных опасений причиняют мне такие мучения, скоро попадут на вечную казнь смерти, я испытываю настоящее огорчение и молю Всевышнего: “Господи, спаси с “Рисале-и Нур” их веру! Обрати с секретом Корана их вечную казнь в справку об освобождении! Я же за себя прощаю их!”

Саид Нурси

* * *